Автор: Frozen Dream (Дориана Брейн)
Фэндом: Отблески Этерны
Персонажи: АлваIДик
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Юмор, Повседневность
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Статус: закончен
Описание: Собственно, заявка: «Рокэ/Дик "юноша, я ваш отец!"»
Посвящение: Лерире
Примечания автора: А Мирабелла, оказывается, не всегда была серой и непорочной мышью.

Женщина была красива. Сияющие глаза, белозубая улыбка, точеные черты лица – все это делало ее непередаваемо волшебной и легкой. Такой женщиной можно любоваться часами и все равно каждую секунду открывать в ней больше и больше чудесного.
Да, художник постарался на славу – портрет удался. Это был не тот портрет, на котором художник идеализирует образ, представляя его в лучшем свете, нет, красота здесь была истинной, ничем не приукрашенной. Чистой и светлой.
Рокэ Алва покрутил в руках миниатюрный портретик, чуть потрепавшийся от времени, вздохнул и убрал его обратно в стол, не забыв запереть ящик на ключ.

***

У Ричарда Окделла было три степени опьянения: «А эр вроде и ничего», «Я могу сделать ВСЕ, и мне за это ничего не будет» и «Ничего не вижу, ничего не слышу. Нет, я не умер, я сплю».
Этим вечером Дик уж дошел до состояния второй степени и упорно напивался до третей.
Только этим плачевным состоянием его разума можно объяснить появление вопроса, который уже созрел у него в голове и готовился вот-вот слететь с языка, устремившись к Ворону.
Такими вопросами не стал бы раскидываться и самоубийца, ибо скончаться от одного пронзительно холодного взгляда герцога Алвы куда менее приятно, чем просто броситься под копыта лошади.
Но Дик – отважная надорская душа, уже уверился в том, что его эр – ангел во плоти, а теперь был убежден, что Рокэ самого тянет на откровения. Именно поэтому он проговорил чуть заплетающимся языком:
— Эр Р-рокэ?..
Рокэ Алва повернулся к оруженосцу, окинув того взглядом присущим степени опьянения «Я буду играть! И все равно, что гитара без струн…» по внутренней шкале нетрезвости.
— Да, юноша?
— Эр Рокэ, а…а вы когда-нибудь влюблялись? – мысль о Катари потомок Святого Алана легкомысленно отмел.
Алва посмотрел на Ричарда еще раз, только уже более внимательно. Оказывается, юношу терзают вопросы лирики… Или же он хочет окончательно убедиться, что его эр не монстр.
В синих глазах мелькнула насмешка. Мелькнула и сразу исчезла, не желая портить момент.
— Юноша… Вас терзают такие возвышенные вопросы?
Дик молчал, пил «кровь» как воду и терпеливо ждал. Он был пьян и всемогущ.
— Ну что же… Может, вас это хоть чему-нибудь да научит. Да, я был влюблен. Это было давно, и та женщина была прекрасна как рассвет.
Если бы в комнате сидели Савиньяки, или кто-нибудь еще, кто не так уж и плохо знал Ворона, то они бы не поверили своим ушам: такие эпитеты в адрес дамы их маршал еще не произносил. Да и вряд ли когда-нибудь произнесет, если того не будет требовать пресловутая вежливость и этикет.
Но Дик был Окделлом, а не Савиньяком, поэтому его глаза загорелись восторгом, да и сам он весь превратился в сгусток восхищения.
— Правда? А расскажите, эр Рокэ!
— Монсеньор, юноша, монсеньор. Ну что же… Мы встретились с ней много лет назад, я был моложе ее, но это не мешало нашей любви. Увы, мы не могли заявить о чувствах всеуслышание, потому что находились по разные стороны баррикад…
— Она была талигойкой?! – Воскликнул осененный идеей Дикон.
— О да… истинной талигойкой, которая ненавидела тогдашнего короля всей душой.
— И что было потом?
— Потом? Она вышла замуж за такого же талигойца, но по мне лучше бы она выбрала горного козла. Он умнее.
Дикон поник. Трагичная судьба истинной любви Рокэ Алвы удручала, и самое обидное заключалось в том, что он ничем не мог помочь монсеньору.
— А знаете, что забавнее всего, юноша? – осведомился Ворон, — то, что у этой женщины остался на память обо мне сын.
— Сын? – переспросил Дик.
— Сын.
А чего удивляться? У Катари вообще все дети от Первого маршала, да и у половины женского населения Олларии явно тоже. Подумаешь, еще один бастард.
Но это же не просто бастард! Это сын от любимой женщины, которую выдали замуж за какого-то мерзавца!
— Что стало с мужем этой эрэы?
— Его убили.
— Кто?
— Я.
— Вы?
— А что вас удивляет?
— Вы отомстили за разбитое счастье?
— Нет, я его просто убил.
— Но почему?
— Мне захотелось. Такое искреннее желание. Но вообще-то, суровая необходимость.
— Я не понимаю, монсеньор.
— Понимаете, юноша, к тому времени милая дама из моего прошлого превратилась в злобный сухофрукт, и я всей душой сочувствовал несчастному супругу, которому приходилось делить ложе с этой горгульей.
Дикон поперхнулся. Такой резкий переход в истории поверг его в состояние глубокого потрясения. Борясь с кашлем, Повелитель Скал смог только прохрипеть: «Но, эр Рокэ!»
— Что «эр Рокэ»? Я оказал человеку услугу. Даже две. Во-первых, я избавил его от этой серой пакости, а во-вторых, я помог его «сыну» пристроится в жизни.
— Да? А как? – Ричард уже забыл про нелестные сравнения прекрасной эрэы с горгульей и снова восхищался благородным поступком Ворона.
— Он теперь в оруженосцах у одного бесспорно достойного человека.
— Правда? Эр Рокэ, а мы не могли с ним обучаться в Лаике?
— Могли, юноша, несомненно, могли.
— А как его зовут? – вопрос, конечно, дерзкий, но удержаться Дик просто не мог.
— Ричард Окделл.
— Какое краси… Что?! Как Ричард Окделл?! – Не своим голосом взвыл Дик, подскакивая в кресле и расплескивая остатки вина. Теперь он знал, как трезвеют в одно мгновение.
— Юноша, я ваш отец!
Ричард почувствовал слабость в животе, почувствовал как ноги становятся ватными и как сознание медленно покидает его разум.
В его помутившейся голове боролись два желания: бросить эру вызов, чтобы кровью смыть пятно с репутации матери и отца и, развернувшись, убежать, забиться в тумбочку и что бы его во век не сыскали.
Мать? Его мать изменяла отцу с Вороном? Она родила от него незаконного ребенка! И он, Ричард Окделл, на самом деле не Повелитель Скал, а бастард кэналлийского соберано! Это немыслимый позор, это вообще немыслимо!
Ворон убил его отца, вскружил голову Мирабелле Окделльской, а теперь каждый день насмехается над собственным сыном…
Теперь Дику все стало ясно: и выбор в день святого Фабиана, и помощь в возвращении коня с кольцом, и помощь в дуэли, и вообще все. Он помогал сыну, но молчал, не желая признавать его своим наследником и ребенком!
— Почему вы молчали? – убито поинтересовался Ричард.
— Родство с Окделлами – не то родство, которым следует гордиться. – Безапелляционно заявил Алва.
Дикону показалось, что он задыхается. Зачем Ворон вообще это рассказал? Что бы посмеяться? Еще больше унизить? Зачем?
Находиться в одном помещении с Рокэ стало невозможно. Уже не понимая, что делает, Ричард выскочил из комнаты и, судя по безумному топоту, помчался по коридору.
Алва задумчиво посмотрел на распахнутую дверь, а потом громко расхохотался, беря гитару в руки.
Нет, спать с Мирабеллой – это одно, но иметь от нее детей? Увольте. Да и сама герцогиня не дура – кэналлийская кровь сильная, если бы родился ребенок – ее бы сразу вывели на чистую воду.
Будь Ричард умнее – он бы не поверил Ворону. Ведь юноша так похож на своего отца: от ума и до цвета глаз. Копия! Но в том-то и дело: будь Ричард умнее, он бы не был Окделлом.
Рокэ снова рассмеялся, погладил бок гитары и запел. Утром он расскажет все Дику. А, может, и не расскажет.
Он так забавно злится и паникует.

Отредактировано Frozen Dream (2011-07-31 16:53:44)